Специальный репортаж Юлии Чупровой
10 лет без права переписки
Юлия Чупрова увидела своими глазами, как живёт Максимыч — первый и последний парень в селе Канского района
За последние 10 лет количество заброшенных деревень в Красноярском крае увеличилось втрое. В селе Михайловка Канского района остался единственный житель — Михаил Бабурин. Ближайший магазин — в десятках километров, ближайшие родственники — в сотнях.
Чужаков Михайловка встречает негостеприимно. Подъехать к селу невозможно — нет дорог. Застревает и наш автомобиль.
В помощь высылают машину из соседней Георгиевки. По дороге глава местного сельсовета рассказывает, что когда-то в Михайловке были и ферма, и колхоз, но в 90-е все пришло в упадок. Полуразрушенные дома по дороге — как подтверждение.
В помощь высылают машину из соседней Георгиевки. По дороге глава местного сельсовета рассказывает, что когда-то в Михайловке были и ферма, и колхоз, но в 90-е все пришло в упадок. Полуразрушенные дома по дороге — как подтверждение.
Дом Михаила Бабурина — в самом конце села, 8 км по бездорожью.
Михаил Бабурин, для своих просто Максимыч или дядя Миша, уже 10 лет живет в полном одиночестве. Ближайший магазин — в 20 километрах.
Он уехал в Михайловку из Красноярска после развода с женой. Оставил ей и сыновьям трёхкомнатную квартиру в Черемушках. Но о подробностях семейного конфликта умалчивает. В Михайловке он родился и вырос. По городу совсем не скучает.
Он уехал в Михайловку из Красноярска после развода с женой. Оставил ей и сыновьям трёхкомнатную квартиру в Черемушках. Но о подробностях семейного конфликта умалчивает. В Михайловке он родился и вырос. По городу совсем не скучает.
— Не-не-не-не! Зачем?
Михаил Бабурин,
последний житель Михайловки
Представьте — я в девятиэтажке живу. Проспект Машиностроителей, спальный район...
Что там делать? Что? Выйти? Там всегда алкаши. Всегда. Угостят, или у тебя есть. И всё! Я бы сдох, наверное, до сих пор.
Что там делать? Что? Выйти? Там всегда алкаши. Всегда. Угостят, или у тебя есть. И всё! Я бы сдох, наверное, до сих пор.
По всему дому висят выцветшие фотоснимки. Есть два альбома с фотографиями. Периодически Михаил Максимович их пересматривает — вспоминает, как служил на флоте и как побывал в Африке и Индии, как спасал английских туристов от бедствия.
После армии пошел работать на «Красмаш» шлифовщиком, 25 лет по 12 часов в день. Сейчас трудится не меньше — приходится быть себе и парикмахером, и пекарем, и швеей.
После армии пошел работать на «Красмаш» шлифовщиком, 25 лет по 12 часов в день. Сейчас трудится не меньше — приходится быть себе и парикмахером, и пекарем, и швеей.
Кроме машинки из техники у Максимыча есть цветной телевизор, кнопочная «нокия» и радиоприемник. Телевизор включает только по вечерам, чтобы посмотреть новости.
Михаил Бабурин,
последний житель Михайловки
Сейчас дневного света очень мало. Успеваешь только — дрова, вода, накормить три раза, напоить один раз. Всё! В пять часов уже темно. А куда втемне пойдёшь? Раз — телевизор включил, вот и всё.
Показывают два канала — «Первый» и «Россию-1». От внешнего мира хоть и оторван, но знает, и что Трамп победил на выборах, и что такое селфи. Правда, разговоры о политике сводит к одному — в Советском Союзе жилось лучше.
У Максимыча большое хозяйство — 20 овец, столько же кур. Скучать с таким зоопарком не получается. Подъем — с петухами, потом всех надо накормить и напоить. Колодец рядом, прямо в огороде.
У каждого питомца есть имя — среди них даже Сулико и Суфико. Кота зовут Маркиз. Охраняет территорию собака Север.
Весной частый гость — медведь. Но, несмотря на опасность, у Бабурина даже нет ружья. Шутит — медведи и так уважают.
Весной частый гость — медведь. Но, несмотря на опасность, у Бабурина даже нет ружья. Шутит — медведи и так уважают.
— Как я его испугал? Вот так!
Михаил Бабурин,
последний житель Михайловки
Май месяц, я ждал его... Думал — всё, полдвенадцатого, лягу спать. Только разделся — и бараны здесь: у-у-у... Он их гоняет, слышно, как земля дрожит. Говорю: «Это он!»
Бросаю брюки, выбегаю голый, в одних трусах. Выскакиваю в дверь, за ворота — а он уже барана несёт. Я как выскочил — и он ко мне так, на четырёх ногах... Я не знаю, что делать. Нечего!
Я как заорал-заорал: «Оставь баран, это мой баран!» Он дальше туда побежал, я опять: «Оставь баран, это мой баран!» Бросает барана — и через крышу убежал.
Бросаю брюки, выбегаю голый, в одних трусах. Выскакиваю в дверь, за ворота — а он уже барана несёт. Я как выскочил — и он ко мне так, на четырёх ногах... Я не знаю, что делать. Нечего!
Я как заорал-заорал: «Оставь баран, это мой баран!» Он дальше туда побежал, я опять: «Оставь баран, это мой баран!» Бросает барана — и через крышу убежал.
Гости к Максимычу приезжают редко. Но раз в год Михайловка оживает. На 9 Мая к местному памятнику ветеранам Великой Отечественной войны съезжаются все бывшие жители деревни.
Летом погостить приезжает младший сын, зимой иногда заглядывают охотники. Пенсию и продукты привозит почтальон.
Летом погостить приезжает младший сын, зимой иногда заглядывают охотники. Пенсию и продукты привозит почтальон.
Почтальон приезжает сюда раз в месяц — летом на машине, зимой только на лошадях. Поэтому этот синий почтовый ящик — больше символ надежды, чем средство для общения. Последний раз письмо сюда присылали 10 лет назад.
Максимычу 66 лет. Возраст выдают только глубокие морщины. А так он — первый и единственный парень на деревне.
Михаил Бабурин,
последний житель Михайловки
— Бывали у меня девчонки, да, бывали.
— А любовь-то была у вас?
— Ай... что такое любовь? Я еще до сих пор не знаю.
— А любовь-то была у вас?
— Ай... что такое любовь? Я еще до сих пор не знаю.
Максимыч хвастается крепким здоровьем — за всю жизнь не выпил ни одной таблетки. Уверен, с таким подходом и 100 лет — не предел.
Новый год праздновать не будет, хотя подарок хочет — новый трактор. Для настроения уже нарядил елку. Чтобы тоску разогнать.
— Почему здесь хорошо?
Михаил Бабурин,
последний житель Михайловки
Я никого не вижу, и меня никто не видит. Это прекрасно! А общение? Господи! Ну ладно зима. А летом мотик сделаю — может быть, куда поеду.
Максимыч останется в Михайловке до конца жизни. Так он решил, такую судьбу выбрал и для себя, и для родного села. Пока он прописан и живет в Михайловке, она существует не только для него.
С 2000 по 2010 год только в Красноярском крае исчезли около 100 сел. И бог его знает, сколько еще населенных пунктов держатся на одном человеке.
С 2000 по 2010 год только в Красноярском крае исчезли около 100 сел. И бог его знает, сколько еще населенных пунктов держатся на одном человеке.
...в Красноярском крае аж 120 деревень, в которых или совсем никто не живет, или осталось от одного до трех человек... (2011 год)
Фото: Мария Ананова / «КП-Красноярск»
Фото: Мария Ананова / «КП-Красноярск»
Здоровья тебе, Максимыч.
Смотреть видеоверсию репортажа
Автор
Юлия Чупрова
Оператор
Дмитрий Комаров
Режиссер
Максим Мажарин
Автор лонгрида
Герман Руднев
